Знали бы вы, – с усталой злостью думал Эрвин в последний день, – знали бы вы, сколько сил моих истрачено на ваше чувство, будто я о вас помню! Джемис прав, тьма его сожри: в книгах пишут чушь. Там написано о вооружении, маневрах, стратегии, планах… И нигде не сказано главного: львиную долю времени военачальник положит на то, чтобы показывать свое присутствие! Право слово, будто мамочка с капризным ребенком: едва она за порог, как младенец в крик. Отвернись – и сразу что-то пойдет не так. Войско действует ладно только когда знает, что ты рядом. Так что уж будь добр – будь! А стратегия, планы, всякие прочие мелочи – этим займешься по остатку, в свободное время, пока воины спят… Как удачно для кампании, если у полководца бессонница!
После очередной – седьмой, наверное – бессонной ночи да после очередного кубка поощрительного вина у Эрвина слипались веки. Однако он хорошо знал: когда наступит ночь, сна не жди. Любовница-тревога ходила за ним, притихшая при свете солнца, ласковая, вкрадчивая. Эрвин награждал, раздавал приказы, рассылал адъютантов… Альтесса шептала на ушко: вот они глядят на тебя – такие вдохновленные, преданные, аж светятся. Как полагаешь, душа моя, они знают, что ведешь их на смерть? Ты-то знаешь, а они?
В этот, последний день, Эрвин поражался тому, как воодушевлены солдаты. Вечно суровые, сегодня – чуть не смеются, все делают быстро, в охотку. Эрвин злился и завидовал им. Тьма бы вас!.. Где вы смелость берете?! Я от тревоги весь день мерзну, как мокрый щенок. Не могу взять кубок так, чтобы не расплескать. Если сижу, то все равно, что на углях. Пытаюсь поесть – как будто запихиваю камни в глотку. А вам все ни почем!.. Улыбаетесь!.. Как это выходит?!
Невидимая альтесса нежно гладила по спине. Мерзнешь, любимый? Дай, обниму тебя покрепче! Завидуешь? Не завидуй, душа моя. По-твоему, от храбрости они такие бодрые? Напротив, от незнания и глупости. Они, видишь, не знают, а верят. Во всякую чушь верят: в победу, славу, трофеи, в тебя… Можешь представить такое? Ты-то умница, ты-то знаешь, как будет… А они – слепые овечки со своей верою. Так легко их вести – куда угодно, хоть в столицу, хоть на плаху!.. Не завидуй им, родной: у них есть вера, зато я – только с тобою. Никому тебя не отдам, слышишь? Никому!..
* * *
– Прошу вас, матушка, никаких прощаний!.. – сказал Эрвин, войдя в отцовскую спальню.
Леди София Джессика поднялась ему навстречу.
– О чем ты, глупое дитя?.. Я позвала тебя для нравоучений!
С того года, как пропал Рихард, герцогиня носила только черное с платиной. Однако сегодня – по случаю нравоучений – надела платье из алого шелка, и помолодела примерно на полжизни.
Обняла Эрвина чуть крепче, чем обычно, отстранилась, властно взмахнула ладонью:
– Садись, слушай воспитательную речь.
Отец, лежащий в тени, заговорил первым. Слова – глухие и скрипучие – все же были различимы:
– Мы гордимся тобой.
Привычная к роли посредницы меж Десмондом и гостями, леди София Джессика перевела:
– Ты совершенно несносен, знаешь об этом? Всем забил головы этим своим походом, никто и слышать не хочет ни о чем, кроме войны! С тем, как подвешен твой язык, лучше было тебе сделаться епископом. Определенно, вышло бы больше проку.
– Твои первые шаги полководца обнадеживают, – сказал отец.
Мать растолковала:
– Меж тем, твое войско никуда не годно, дорогой. Они только едят и сквернословят, и топчут прекрасные луга долины – более ничего. Двадцать тысяч сытых бездельников изо дня в день маршируют и машут деревянными мечами… Какое падение нрава! Я не могу видеть этого, спасаюсь только игрою на клавесине.
– Одобряю твои назначения, – продолжил лорд Десмонд, леди София исправно перевела:
– Блэкберри – кормилец, Лиллидей – наставник? Сумел запрячь в телегу двух старых упрямцев – и рад? Так проявляется твоя хваленая ирония?.. А Деймон – я не в силах даже понять, какова его должность! Ты пожаловал ему чин будущего прославленного героя?.. О боги! Любой, кроме самого Деймона, поймет, что ты над ним издеваешься!
– Горжусь и тем, как ты справился с Флемингом и Уайтом.
– Я давно знала: следовало поженить тебя с Молли Флеминг. Меньше было бы печалей – и с Флемингами, и с тобою.
– Отрадно знать, что армия полностью готова к походу.
– По правде, милый мой, мы ждем – не дождемся, когда же ты, наконец, уведешь отсюда свою стаю. Наконец-то в долине воцарится покой.
Эрвин все это время прятал улыбку, но теперь не сдержался. Обнял мать, шепнул:
– Что бы я делал без ваших наставлений?
– Ответ очевиден, дорогой: влачил бы жалкое существование…
Лорд Десмонд проскрежетал:
– Многое мог бы сказать, но не время для советов.
Леди София Джессика отозвалась:
– Одевайся тепло, ты же так склонен к простудам. Возьми с собою несколько хороших книг для развлечения: ведь вы идете в Южный Путь, а там всегда смертная скука. Держи в узде свой юмор. Тебе кажется, кто-то кроме меня и Ионы его понимает, но, поверь, ты ошибаешься. Держи при себе умных людей и обязательно находи время для бесед. Война так отупляет! Боюсь, когда вернешься, с тобою и не поговоришь ни о чем высоком. Ах, и главное: окажешься в Фаунтерре – непременно посети театр! Я хочу услышать твой рассказ.
Лорд Десмонд выдержал паузу и медленно, отчетливо выговорил:
– Скажу главное. Мы в тебя верим.
Слова были прекрасно слышны, но леди София Джессика сочла нужным перевести:
– Скажу главное. Мы в тебя верим.
Одним махом уничтожив все впечатление, альтесса-тревога прошептала на ухо Эрвину:
– Вот видишь: они тоже.
* * *
Иона пришла к брату после полуночи.
– У тебя свет в окне. Ведь ты меня ждал?
– Совмещал ожидание с чтением. Давеча в библиотеке нашел прелюбопытную книгу.
Он показал сестре обложку, Иона удивленно хмыкнула:
– «Вопросы полководца»?.. Но это же отцовское сочинение! Ты должен бы знать наизусть. Даже нам в Елене-у-Озера преподавали…
– Вот-вот, – кивнул Эрвин. – Я нашел здесь кое-что занятное, чего прежде не замечал. Скажи-ка, раз уж преподавали: как следует действовать, вступив на вражескую землю?
Иона нахмурилась, напрягая память.
– Закрепиться. Занять опорные пункты, наладить твердое сообщение с родной землею, взять контроль над дорогами.
– Следует ли спешить, развивать быстрое наступление?
– Бывают редкие случаи, когда это выгодно. А чаще, быстро идущая армия подвержена опасности.
– Почему?
– Противник хорошо знает твое положение, ведь ты на его земле. Ты же знаешь о нем мало. Если идешь быстро и без оглядки, он окружит тебя и ударит в спину.
– Ага, ага… А что говорится о взятии крепостей? Когда предпочтителен штурм, когда – осада?
Иона отняла у брата книгу, уселась на стол перед ним.
– Ты будто наставница Франческа! Скучнейшее существо в подлунном мире.
Эрвин усмехнулся:
– Я уже услышал все, что хотел. На том и кончим экзамен. Отчего ты так поздно? Я ждал раньше.
– А я ждала, что ты позовешь.
– Третьего дня я сказал, что хочу видеть вас – тебя и Виттора – в Уэймаре.
– Сказал. За столом, при всех. Я ждала, когда наедине.
– А я ждал, когда ты придешь излить возмущение.
Она покачала головой:
– Я все понимаю. Уэймару нужны лорд и леди. И девушке не место на войне…
– Печаль. Печаль в твоих словах, не понимание.
– Мне следует быть в Уэймаре, тебе – в Южном Пути. Понимаю, что так нужно. Потому и печально.
– А теперь – смирение напоказ. Мне на зло?
Иона спрыгнула, обошла его сзади, шепнула на ухо – как давешняя тревога, но тепло:
– Ты слишком много воображаешь, братец! Иногда случается и так, что я думаю не о тебе. Представь, какое чудо!
– И о ком же, с позволения спросить?
– Я – замужняя женщина, сударь. Мой лорд-муж, по счастью, такой же интриган, как и мой самовлюбленный братец. Так что скучать не приходится.
– Виттор рассказал тебе?
– О вашем плане? Да. Он даже сказал: «Не думаю, что Эрвин посвятил тебя в это, душенька. Эрвин – человек чести, он не стал бы вмешивать девушку… Но у меня от тебя нет секретов!» Представляешь? Так и сказал: «душенька». Так и сказал: «нет секретов». Так и сказал: «Эрвин – человек чести»! Хорош человек чести: скрывает от родной сестры все самое занятное!
– Итак, ты знаешь, каковы дела в Уэймаре?
– У моего лорда-мужа от меня нет секретов, – Иона показала кончик языка.
– Твой лорд-муж воображает, что главное поручено ему.
– Конечно, нет. Главная роль – моя. Я все ждала, когда ты об этом скажешь. Три дня, знаешь ли…
– Я доверяю графу Шейланду…
